Читаю ленту, вернувшись с больничного

В том числе и политически-новостную. Про всякие разные события. У меня опять аналогии из великого:

Сама великая княгиня не могла бы войти более торжественно, чем баронесса фон Боценгейм. За ней следовала целая процессия, тут был и бухгалтер госпиталя, видевший в этом визите тайные происки ревизии, которая может оторвать его от сытого корыта в тылу и бросить на съедение шрапнели, к проволочным заграждениям передовых позиций. Он был бледен. Но еще бледнее был доктор Грюнштейн. Перед глазами у него прыгала маленькая визитная карточка старой баронессы с титулом "вдова генерала" и все, что связывалось с этим титулом: знакомства, протекции, жалобы, перевод на фронт и прочие ужасные вещи.
- Вот Швейк, - произнес доктор с деланным спокойствием, подводя баронессу фон Боценгейм к койке Швейка. - Переносит все очень терпеливо.
Баронесса фон Боценгейм села на приставленный к постели Швейка стул и сказала:
- Ческий зольдат, кароший зольдат, калека зольдат, храбрый зольдат. Я очень любиль ческий австриец. - При этом она гладила Швейка по его небритому лицу. - Я читаль все в газете, я вам принесля кушать: "ам-ам"; курить, сосать... Ческий зольдат, бравый зольдат!.. Johann, kommen sie her!
[....]
После этих слов он взял с постели курицу и набросился на нее, провожаемый испуганным взглядом доктора Грюнштейна. - Ах, как ему вкусно, зольдатику! - восторженно зашептала доктору Грюнштейну старая баронесса. - Он уже здоров и может поехать на поле битвы. Отшень, отшень рада, что все это ей на пользу.